Исторический минимум безработицы в Беларуси: статистический успех или экономическая иллюзия?
Уровень безработицы в Беларуси, по официальным данным, достиг исторического минимума в 2,4 %. Эту цифру активно цитируют государственные и банковские источники, включая Евразийский банк развития, Белстат и ведущие СМИ. При этом в III квартале 2025 года доля занятых среди населения в возрасте 15–74 лет составила 69,1 %, что формально демонстрирует благоприятную картину на рынке труда. Однако подобные показатели требуют внимательного анализа. Ведь за внешним благополучием скрываются методологические, структурные и социально-экономические противоречия, без понимания которых трудно говорить о реальном состоянии занятости и устойчивости экономической динамики.
Прежде всего, необходимо учитывать, что официальные данные строятся на выборочных обследованиях и оценках по методологии Международной организации труда. В соответствии с ней безработным считается человек, который не имеет работы, активно её ищет и готов приступить к ней в ближайшее время. Такая трактовка автоматически исключает значительную часть населения, фактически не имеющую постоянного источника дохода, но формально не подпадающую под критерии безработных. Сюда относятся люди, занятые в теневом секторе, временно не работающие, но не зарегистрированные в службах занятости, а также граждане, выехавшие за границу в поисках заработка. Следовательно, низкий уровень безработицы может быть статистическим отражением не роста занятости, а сужения самой рабочей силы.
Не менее противоречивым выглядит сочетание рекордно низкой безработицы с сокращением числа вакансий. В течение последних месяцев количество предложений на рынке труда устойчиво снижалось и, по данным самих государственных источников, достигло минимума с начала года. Возникает логичный вопрос: как может падать безработица при одновременном сокращении рабочих мест? Одно из возможных объяснений состоит в том, что часть населения просто перестаёт искать работу, выходя за рамки статистического учёта. Кроме того, демографические процессы и высокая трудовая миграция уменьшают численность трудоспособных граждан, что формально снижает уровень безработицы, но не означает повышения эффективности экономики.
Демографический фактор становится ключевым. Беларусь сталкивается с устойчивым сокращением численности населения и старением трудоспособной группы. На фоне массового выезда квалифицированных работников в Россию, Польшу и другие страны, внутренний рынок труда деформируется: сохраняется спрос на кадры, но не всегда на высококвалифицированные и высокооплачиваемые позиции. В результате безработица может быть низкой, но качество занятости и уровень производительности остаются проблемными.
Нельзя также игнорировать структуру занятости. Значительная часть работников сосредоточена в государственном секторе, где производительность труда и инновационная активность остаются низкими. Формальная занятость в таких условиях не эквивалентна экономическому росту. Она лишь поддерживает статистическую иллюзию стабильности. Реальные доходы населения не растут пропорционально занятости, а инфляционные процессы, усилившиеся в 2025 году, нивелируют положительный эффект от официального снижения безработицы.
Дополнительную тревогу вызывает перегрев рынка труда. При ограниченном предложении рабочей силы и сохранении административного регулирования заработной платы растут издержки предприятий, снижается их конкурентоспособность и замедляется инвестиционная активность. Так, парадокс «низкая безработица — слабый рост экономики» становится очевидным, когда рынок труда в Беларуси не столько свидетельствует о силе, сколько о скрытых структурных дисбалансах.
Исторический минимум безработицы, о котором говорят официальные источники, не является прямым показателем процветания. Скорее, это отражение демографического спада, трудовой миграции и особенностей национальной статистики. В стране по-прежнему остаётся значительный пласт людей, занятых в неформальной экономике, а также тех, кто работает неполный день или вынужден соглашаться на низкооплачиваемые рабочие места. При этом доля высокотехнологичных и частных предприятий, способных обеспечивать устойчивую занятость и достойный уровень оплаты труда, остаётся невысокой.
Таким образом, утверждения о «рекордно низком уровне безработицы» нуждаются в критическом осмыслении. Цифры действительно впечатляют, однако они не гарантируют ни экономического роста, ни повышения благосостояния граждан. Белорусская модель занятости сегодня демонстрирует не столько силу, сколько уязвимость: скрытую зависимость от государственного сектора, ограниченную мобильность рабочей силы и слабую связь между занятостью и производительностью труда. Без комплексных реформ, направленных на развитие частного предпринимательства, модернизацию производственных структур и повышение качества труда, нынешние статистические достижения могут оказаться временным эффектом, маскирующим накопленные диспропорции.
Рекордно низкая безработица — безусловно, сильный медиасигнал, но не гарантия устойчивости. За ним стоит не триумф экономики, а скорее её стагнационное равновесие, достигнутое ценой демографического истощения и снижения социальной мобильности. В условиях инфляционного давления, сокращения вакансий и замедления роста ВВП Беларусь рискует столкнуться с ситуацией, когда «все работают», но экономика не развивается. Тогда исторический минимум безработицы окажется не символом успеха, а предвестником системного кризиса, требующего не косметических, а структурных решений.
