Экономическая необходимость или эксплуатация? Модель трудовой миграции в Беларуси
В последнее время Республика Беларусь оказалась в фокусе внимания как страна, активно использующая трудовую миграцию из стран Африки, Азии и Ближнего Востока в целях восполнения дефицита рабочей силы в базовых секторах экономики. Анализ существующих данных свидетельствует о существенном росте числа иностранных граждан, официально привлекаемых к труду в отраслях промышленности, торговли и сферы услуг. Данная тенденция обусловлена не только демографическим спадом и внутренней утечкой кадров, но и направленной миграционной политикой белорусского государства, стимулирующей упрощённые процедуры для въезда и трудоустройства граждан из определённых регионов.
Основными странами происхождения трудовых мигрантов остаются государства Центральной и Южной Азии, такие как Туркменистан, Узбекистан, Китай и Индия. В меньшей степени представлены выходцы из Ирана, Нигерии, Камеруна и Египта. Примечательно, что уже в первом квартале 2025 года только из Туркменистана въехало более шести тысяч рабочих, что демонстрирует систематический характер миграционного потока. В 2022‑2025 гг. наблюдается взрывной рост притока мигрантов: от 10–13 тысяч человек в год до 33 тысяч. Это свидетельствует о значительном увеличении институциональной зависимости Беларуси от иностранной рабочей силы.
Ярким примером интеграции мигрантов в белорусскую промышленность является ситуация на Минском тракторном заводе (МТЗ), где иностранцы из Конго, Туркменистана и Украины успешно работают в качестве трактористов-машинистов. По словам представителей завода, «здесь все свои» и иностранные сотрудники не ощущают себя чужими и планируют остаться в стране на длительный срок. Это свидетельствует о коллективной интеграционной культуре на уровне предприятия, что формирует дополнительное пространство взаимопонимания и взаимопомощи. В рамках этой же практики выпускники МТЗ‑училища из дружественных стран, включая Эфиопию, находят хорошие условия для профессионального роста.
С функциональной точки зрения, мигранты чаще всего задействованы в низкоквалифицированных видах труда: строительстве, обрабатывающей промышленности, торговле и услугах. Подавляющее большинство рабочих вакансий сосредоточено в таких профессиях, как повара, водители, бетонщики, каменщики, плотники, слесари и электросварщики. Существенная часть из них прибывает по линии «упрощённых схем» — государственной программе, предусматривающей ежегодное расширение перечня востребованных профессий, по которым не требуется отдельного разрешения на трудоустройство. К настоящему моменту этот список насчитывает более 50 позиций, а сами иностранцы занимают ниши, не закрываемые отечественным рынком труда.
Институциональные механизмы трудоустройства варьируются от двусторонних соглашений с государствами‑донорами миграции (например, Пакистан, Узбекистан) до частных рекрутинговых агентств. Анализ текущих контрактных предложений показывает, что средняя заработная плата иностранных рабочих колеблется в диапазоне $600–750, при этом в договорах чаще всего оговаривается двухлетний срок работы.
Принятый в мае 2025 года Указ №202 существенно ужесточил требования к найму мигрантов. Указ представляет собой комплексный документ, содержащий как прогрессивные положения, так и потенциально проблемные аспекты с точки зрения международного трудового права. Документ демонстрирует частичное соответствие ключевым конвенциям Международной организации труда, в частности Конвенции № 97 о трудящихся-мигрантах. Введение обязательного требования о заключении трудового договора в тридцатидневный срок после въезда или получения разрешения на работу объективно способствует формализации трудовых отношений, что соответствует принципам защиты прав мигрантов. Однако, рассматривая данный аспект в более широком контексте, необходимо учитывать, что установленный срок может оказаться недостаточным для полноценной адаптации иностранных работников, особенно с учетом языковых барьеров и культурных различий.
При детальном анализе положений указа, касающихся контроля условий проживания, можно констатировать их двойственный характер. С одной стороны, они направлены на обеспечение достойных условий жизни, что соответствует духу Конвенции МОТ № 97. С другой стороны, механизм реализации данного контроля, предполагающий регулярные посещения мест проживания, требует тщательной регламентации во избежание нарушений права на неприкосновенность частной жизни, гарантированного международными нормами.
Особого внимания заслуживает положение о языковых требованиях, которое, при всей своей формальной обоснованности, может создавать дискриминационные барьеры. Согласно принципам МОТ, закрепленным в Конвенции № 111, любые квалификационные требования должны быть строго пропорциональны реальным потребностям конкретной профессии. В этой связи представляется необходимым более четкое определение перечня профессий, для которых знание государственного языка является объективно необходимым.
С точки зрения международных стандартов, закрепленных в Конвенции ООН о защите прав всех трудящихся-мигрантов, вызывает вопросы ограничение мобильности работников. Запрет временного перевода к другому нанимателю может создавать предпосылки для формирования зависимого положения мигрантов, что противоречит принципу свободы труда.
Вместе с тем, нельзя не отметить прогрессивный характер положения об электронной системе уведомлений, которое способствует повышению прозрачности трудовых отношений.
Так, указ представляет собой попытку системного регулирования миграционных процессов, но для полного соответствия международным стандартам требует определенных корректировок, особенно в части обеспечения принципов недискриминации и свободы труда. Введены обязательства для нанимателей по проведению инструктажа, тестированию работников на знание языка, проверке условий проживания, а также предусмотрено уведомление миграционных органов о заключении трудовых договоров. Этот нормативно-правовой акт также запрещает перемещение иностранного работника между работодателями без официальной процедуры.
С точки зрения социальной уязвимости, трудовые мигранты из стран Африки, Азии и Ближнего Востока в Беларуси представляют собой группу с ограниченным доступом к правовым и институциональным механизмам защиты. Проблемы языкового и культурного барьера, слабая правовая грамотность и зависимость от конкретного работодателя создают ситуацию, в которой любое обращение за справедливостью может привести к аннулированию разрешения на работу или даже депортации. При доминировании квазигосударственных интересов в регулировании миграционных потоков, сама концепция прав трудящихся отходит на второй план.
Таким образом, в контексте текущей социально-экономической парадигмы Беларусь формирует модель зависимой трудовой миграции, в рамках которой мигранты выполняют незаменимую функцию обеспечения бесперебойной работы ключевых секторов экономики. При этом уровень институциональной защищенности их прав остаётся крайне низким, а государственная политика, хотя и демонстрирует элементы открытости, по сути, направлена на эксплуатацию внешнего трудового ресурса при минимальных обязательствах перед самими работниками. Дальнейшее совершенствование миграционного законодательства должно осуществляться с учетом как национальных интересов, так и международных обязательств Республики Беларусь в сфере защиты прав трудящихся-мигрантов.
