Пик выплат и внешнеполитические императивы: Китай и долговая архитектура постсоветских государств

В последние годы наблюдается трансформация глобальной кредитной роли Китайской Народной Республики, в особенности в отношении стран постсоветского пространства. На рубеже 2020-х годов Китай окончательно перешёл от статуса крупнейшего поставщика капитала к положению доминирующего получателя долговых выплат со стороны развивающихся государств. Данный сдвиг сопровождается ростом долговой уязвимости стран, ранее активно привлекавших китайские заимствования в рамках инициативы «Пояс и путь». Среди таких государств важное место занимают республики Средней (Центральной) Азии, значительная часть которых входит в постсоветское пространство и демонстрирует высокий уровень зависимости от китайского финансирования.

Исследование австралийского Lowy Institute, показало, что в 2025 г. 75 беднейших стран будут вынуждены выплат по долгам в размере 22 млрд. долларов США. Их долг составил большую часть общей суммы в 35 млрд. долларов США, рассчитанной Lowy на 2025 г.

Отдельно следует отметить, что в условиях общего спада глобального кредитования Китай сохранил активное участие в финансировании своих ближайших сухопутных соседей — Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Монголии. Эти государства не только продолжают получать новые кредитные линии, но и входят в число стран, наиболее подверженных долговому давлению в связи с завершением льготных периодов по кредитам, выданным в середине 2010-х годов. Указанные страны, согласно данным, отражённым в базе Всемирного банка, находятся в числе тех, чьи обязательства перед Китаем превосходят суммарные обязательства перед странами Парижского клуба ‑ консорциумом западных двусторонних кредиторов.

Особенность структуры китайских заимствований заключается в сочетании умеренной срочности (15–20 лет), короткого льготного периода (3–5 лет) и относительно низкой конценсиональности. Именно эти параметры привели к тому, что в 2024–2025 гг. наступил пик выплат, в том числе и по кредитам, предоставленным государственным банками развития Китая в рамках проектов инфраструктурного характера. Эти выплаты в ряде случаев существенно превышают суммы новых поступлений, тем самым превращая Китай из нетто-кредитора в нетто-получателя. Подобная динамика особенно ощутима для стран с ограниченным фискальным пространством, что в полной мере применимо к республикам Средней Азии.

Параллельно происходит перераспределение бюджетных приоритетов. Так, обслуживание внешнего долга вытесняет инвестиции в здравоохранение, образование и социальную сферу. В условиях нарастающей макроэкономической нестабильности, вызванной как внутренними, так и внешними шоками, рост долговой нагрузки может представлять угрозу социальной стабильности и усилить зависимость от кредитора. Возникает феномен системной уязвимости: правительства вынуждены балансировать между необходимостью сохранения доступа к китайскому финансированию и рисками утраты долгового суверенитета.

С геополитической точки зрения, Китай стремится консолидировать своё влияние в регионе, используя кредитные инструменты как рычаг в продвижении собственных внешнеполитических интересов. Это проявляется не только в сохранении заимствований для стратегически значимых государств, но и в стимулировании признания политических установок Пекина, таких как принцип «одного Китая». Одновременно с этим, Китай сталкивается с внутренними ограничениями: давление на государственные и квазикоммерческие финансовые институты по возврату средств сочетается с репутационными издержками возможных реструктуризаций.

Таким образом, постсоветские государства, особенно республики Средней Азии, оказались в эпицентре структурного перехода китайского кредитного участия. Будучи одновременно объектами стратегического интереса Пекина и участниками процессов роста глобальной долговой нагрузки, эти страны испытывают усиливающееся давление со стороны финансовых обязательств перед Китаем. В дальнейшем устойчивость их долгового профиля будет напрямую зависеть от способности к диверсификации источников финансирования, уровня институциональной прозрачности и эффективности координации с многосторонними кредиторами в вопросах реструктуризации.