Сэм Гиндин о возвращении рабочего класса
Публикуем в сокращении доклад канадского интеллектуала и ученого Сэма Гиндина «Возвращение рабочего класса», представленный в 2014 году на конференции Института истории труда в Альберте. Выступление посвящено проблемам профсоюзного движения Канады и США. Вместе с тем мнение автора представляет интерес в историческом преломлении и фокусе событий, происходящих на постсоветском пространстве.
В течение последних трёх десятилетий произошли довольно удивительные перемены в траектории развития капиталистических обществ. Достижения рабочего класса, ранее выдаваемые за свидетельства успешности капитализма — высокий уровень жизни, растущая экономическая защищённость — внезапно были провозглашены “проблемами”. Вынужденные уступки и постоянное ощущение незащищенности стали новыми «естественными» условиями существования, а растущее неравенство — неизбежностью.
Все эти явления могут быть описаны одним общим термином — «неолиберализм». Это лаконично подчёркивает тот факт, что данный тип организации общества обусловлен беспомощным положением трудящихся.
В Канаду неолиберализм пришёл в середине 70-х годов — раньше чем в другие развитые страны, включая США. Причины этого «опережающего неолиберализма» коренятся в страхе местных элит, всегда восприимчивых к канадским экономическим связям с США, перед угрозами конкурентоспособности и прибыли корпораций, работающих в Канаде, исходящими от продолжающейся воинственности канадских рабочих. Введение правительством контроля за коллективными переговорами привело к однодневной всеобщей забастовке 14 октября 1976 года — первой в Канаде с 1919 года и в Северной Америке с 1930-х. Но даже такой впечатляющий протест не заставил государство изменить траекторию политики.
Кризис 1970-ых, как и предыдущий кризис 1930-х годов, воскресил опасную для буржуазии перспективу перехода государств к протекционизму и контролю за движением капитала, прерывавшую становление глобального капитализма. Неолиберализм был способом избежать таких национальных разногласий между буржуазией, объединив их в классовой борьбе против соответствующих трудящихся классов.
Решающее значение здесь было в том, в какой степени, прямо или косвенно, неолиберализм был в состоянии укрепить уже существующие барьеры на пути формирования рабочих в единый оппозиционный класс.
Рабочие могут быть классом с точки зрения их места в обществе, но это не значит, что они на самом деле видят себя в таком качестве или действуют соответственно. В самом деле, есть мощные силы в рамках повседневной деятельности капитализма, которые разделяют работников, привязывают их к работодателям, а не связывают друг с другом, и превращают в одиночек. Рабочие, например, разделены не только на рабочих местах и личными характеристиками, такими как гендерная и этническая принадлежность, но также расслаиваются по уровням доходов и их отношению к трудовому процессу (полный или неполный рабочий день; занятые, безработные или нетрудоспособные). Неолиберальное дерегулирование рынков труда, совершаемое путем разрушения законодательных трудовых стандартов, движения государственного сектора к нормам частного или активного уничтожения профсоюзов, усиливает неравенство и расслоение в рабочем классе, тем самым усугубляя его внутреннюю фрагментацию.
Рабочие, также, зависимы от своих работодателей в получении работы и заработной платы. Совершенно неудивительно, что они, основываясь на ежедневном опыте, рассматривают своих боссов как носителей экономического и научного знания, людей, обладающих способностями, чтобы превратить рабочую силу в товары и услуги. Акцент неолиберализма на «конкуренции» заставляет трудящихся привязываться к успеху их конкретного работодателя и дистанцироваться от других работников. Примечательна также классовая асимметрия влияния конкуренции: когда предприятия терпят неудачу, итоговая концентрация капитала в сильных корпорациях укрепляет буржуазию; однако конкуренция среди рабочих подрывает их основное оружие, солидарность, и только ослабляет пролетариат.
Ещё одним фактором является зацикленность на краткосрочных задачах. Ненадежность жизни рабочих заставляет их сосредоточиться на непосредственных целях, преуменьшая важность долгосрочной перспективы, необходимой для вызова капитализму. Его влияние расширилось вместе с неолиберальной реструктуризацией, которая усилила неуверенность в наличии работы, подорвала системы социальной защиты, а также разрушила ту общность рабочего класса, что формировала классовую идентичность на протяжении многих поколений, так что потребуется ещё немало лет для её восстановления.
Ограничения неолиберализма на зарплату повлияли на форму, в которой работники получали отныне доступ к потреблению, что также оказало сильное влияние на разрушение единства пролетариата. Уровень потребления, особенно для профсоюзников, стал меньше зависеть от таких коллективных действий как выбивание повышения зарплат в сериях забастовочных пикетов (блокирование предприятий бастующими – ред.) и социальных пособий в уличных стычках, а больше от индивидуальных решений: семьи, и особенно женщины, стали работать дольше; рабочие ушли в долги; дети со своими избранниками стали жить в домах родителей, чтобы сохранить деньги для ипотеки; дома превратились в залоговое имущество, а прибыль с фондового рынка приветствовалась как пенсионная защита; снижение налогов стало рассматриваться как увеличение заработной платы, а не социальная потеря. Приверженность этому пути привела к исчезновению чувства солидарности и возможностей для коллективной борьбы.
Сегодня система профсоюзов вновь оказалась в кризисной ситуации, но ничего сравнимого с протестным взрывом трудящихся 30-ых до сих пор не наблюдалось и даже не выносилось на обсуждение. Мы не сможем оказать содействие рабочему движению, если так и продолжим умалчивать о важных моментах, опасаясь критических нападок. Для возрождения рабочего движения очень важно признать факт крайней плачевности его нынешнего состояния и развернуть как можно более трезвую дискуссию о его проблемах, чтобы далее, посредством творческого обсуждения, выявить возможные пути дальнейшего развития.
Левые часто сетуют на отсутствие у трудящихся радикализма или обвиняют в таком положении дел профсоюзных лидеров. Но избранные руководители профсоюзов, очевидно, несут непропорциональную ответственность за действие и бездействие. Проблема гораздо глубже, — она лежит в самой природе профсоюзов. Профсоюзы — отраслевые, а не классовые организации, представляющие конкретные группы работников с определёнными навыками, имеющие общие рабочие места или входящие в определённый сектор производства. Фокусировка на личных интересах подгруппы, в отличие от глобального классового взгляда, основанного на солидарности, благодатная почва для рабочих, рассматривающих профсоюзы как страховой полис: взносы обмениваются на переговоры и представительские услуги. Что, в свою очередь, способствует тенденции оставлять большую часть того, что в них происходит, лидерам и техническим экспертам, создавая основы для бюрократизации профсоюзных структур.
В первые годы после Второй Мировой эта организационная форма, тем не менее, приносила огромную пользу. Профсоюзы добивались успехов, которые также распространялись и на другие части рабочего класса. Но сейчас, как показывает недавнее прошлое, их эффективность иссякла. Отраслевые профсоюзы доказали, что не могут способствовать борьбе рабочих против неолиберального капитализма.
… требуется другой тип организации: находящейся как внутри, так и снаружи профсоюзов, основанной на понятии рабочего класса, но и специально ориентированной на долгосрочные цели, а не ежедневный торг и представительство на рабочем месте, которая могла бы обратиться к более широкому контексту, с которым сталкиваются рабочие и профсоюзы. Традиционно всё это определяется как роль социалистической партии — организации, которая бы не сливала политику, чтобы достичь компромиссов, необходимых для победы на следующих выборах, не убеждала бы рабочих в существовании неких пределов возможного. Скорее, это была бы организация, особенно приверженная долгосрочному проекту самоорганизации рабочего класса, во всех его сложностях и измерениях, в социальную и политическую силу.
Пролетариату необходимо объединяться в коллективы за пределами отдельного профсоюза для решения ранее поднятых вопросов, он также нуждается в более широкой и главенствующей организации с далеко идущими планами. Эта организация — социалистическая партия нового типа — сможет преобразовать и объединить различные фрагменты общества (и, прежде всего, профсоюзы) таким образом, чтобы они могли функционировать как части единого целого. Грубо говоря, партия позволит объединить и направить индивидуальный и коллективный потенциал на борьбу с капитализмом и вновь воскресить мечты о создании совершенно нового общества.
Если профсоюзы не являются демократическими, то даже если они борются за социальную справедливость, они увековечивают иерархические отношения, которые лишают прав работников. Это не только дело принципа и примера для подражания, но и вопрос эффективности. Демократические навыки, которые мы стремимся развить, могут возникнуть только на основе демократического участия. Работающее исключительно «сверху» движение, а не такое, в котором лидеры были бы катализаторами более широкого и глубокого участия, по своей сути ограничено в поддержании мобилизации. Солидарность также зависит от активных обязательств организации в реализации основополагающего принципа равенства его членов как внутри, так и за пределами наших профсоюзов: от разделённого по признаку гендера и расы класса нельзя ожидать действий как единого целого.
Здесь мне хотелось бы изложить три важных момента. Во-первых, никакое возрождение невозможно, пока мы не начнем вновь активно и комплексно использовать понятие “класса” при обсуждении и составлении стратегии. Во-вторых, под возвращением в обиход этого понятия подразумеваются не абстрактные идеологические заявления. Речь идёт об удовлетворении практических потребностей рабочего класса, степени его ответственности и имеющемся потенциале. Также важно понимать, что радикальные политические заявления целесообразны только случае наличия такой общественной силы, которая действительно способна на совершение радикальных действий. А для ее возникновения необходимы существенные преобразования в структурах и функциях профсоюзов. В-третьих, недостаточно одних только профсоюзов, даже если речь о сильнейших и лучших из них. Для значительных успехов в защите и улучшении условий жизни трудящихся потребуются новые формы объединений рабочих за пределами профсоюзов.
Капиталисты всегда были зависимы от рабочего класса довольно противоречивым образом: для создания прибыли им необходимы рабочие, но сведение их вместе открывает возможности для профсоюзов и организации сопротивления. Это противоречие распространяется и на роль государства. Несмотря на всю риторику против государственного вмешательства, предпринимателям по факту необходимо сильное государство, которое обеспечивает им право на частную собственность, а также формирует и регулирует рынки. Но риск влияния рабочих на правительства заставляет капиталистов пребывать в беспокойстве относительно возможного введения мер регулирования (установление ограничений на способ извлечения прибыли) и налогов (общественные притязания на полученную прибыль). Они также опасаются, что работники бюджетной сферы смогут перенять методы борьбы у работников частного сектора и начать самостоятельно устанавливать трудовые стандарты, — как им это во многом удалось, например, в конце 60-х.
Но более всего буржуазия опасается, что рабочие могут начать задаваться вопросом о том, действительно ли капитализм является естественным порядком вещей, и делиться друг с другом предположениями относительно того, не изжил ли капитализм себя и не может ли он быть заменён более гуманной альтернативой.
В итоге рабочее движение ограничилось борьбой в рамках капитализма, а требования сузились до сосредоточения только на заработной плате и льготах. В период относительно полной занятости в 1950-х и 1960-х годах рабочие, по факту, достигли значительных экономических успехов и путем переговоров отвоевали для себя определенные привилегии и права на рабочем месте.
Тем не менее, попытка совместить интересы рабочего класса с успехами капитализма в очередной раз оказалась неудачной. В конце 60-х годов рабочие, будучи уверенными в гарантированной занятости, выступили против органов власти, продолжая при этом опрометчиво надеяться на дальнейший рост потребления, несмотря на постепенное исчезновение исключительных условий послевоенного бума. В данных обстоятельствах капиталистам становилось все сложнее откупиться от воинственности рабочих и при этом продолжать извлекать желаемую прибыль.
После некоторого периода неопределенности в 70-ые при постоянных поисках действенных защитных мер от наступления пролетариата, капиталистические государства в конце концов смогли вновь обрести уверенность и нанести ответный удар в виде серии мер, называемых сейчас неолиберализмом. Причины уязвимости к этому новому виду агрессии лежат, в основном, в послевоенном истреблении левых и некоторых лучших рабочих активистов, но также и связаны с непосредственными успехами пролетариата, которые всё более зависят от умения вести переговоры и составлять юридически-корректные жалобы, а не на развиваемых до этого способностях к объединению, мобилизации и организации совместной деятельности. Эти более ограниченные новые навыки слабо способствовали адаптации к новым видам агрессии, с которыми сейчас столкнулся рабочий класс.
В некоторых профсоюзах всё-таки пришли к осознанию того, что на формирование текущих условий труда работника оказывает влияние не только конкретное рабочее место, но и общество в целом. Но осознание необходимости обучения рабочих, позволяющего им самим стать ключевыми организаторами в тех небольших социальных группах, к которым они принадлежат — церкви, школы, этнические группы, общинные центры, спортивные клубы и т.д.
Адекватная оценка значимости социума способна привести к образованию новых форм общественных объединений, способных к организации рабочих и представляющих их интересы. Это мог бы быть, к примеру, не отраслевой, а общегородской профсоюз, который бы позволил объединить и защищать интересы трудящихся в сфере быстрого питания или даже работников с нестабильной занятостью в пределах города. Пожалуй, общегородские ассамблеи являются наилучшим методом кооперации работников разных сфер (как состоящих, так и не состоящих в профсоюзах), позволяющим выступить в качестве единой солидарной городской политической силы.
Учитывая всё то внимание, которое уделяется работникам с нестабильной занятостью, весьма примечательно, что при этом так мало внимания уделяется недавно уволенным членам профсоюза, большинство из которых быстро попадают в эту категорию. Оставаясь на связи с этими бывшими сотрудниками посредством организации информационных собраний, обучающих и культурных мероприятий в помещениях профсоюза, можно будет использовать эти контакты в будущем, когда эти рабочие устроятся на новое рабочее место и смогут мобилизоваться вокруг одной из профсоюзных кампаний в борьбе за рабочие места и социальные льготы. Пренебрежение в отношении этих бывших членов может обернуться не только упущенной потенциальной возможностью, но также и политическим риском, так как удрученные своим положением, они могут также и выразить негодование относительно профсоюза, поскольку он учитывает интересы только тех, кто платит членские взносы.
Разве не должны профсоюзы в первую очередь вскрывать и разоблачать пороки и недостатки существующей системы, а не обороняться от тех, кто их вообще отрицает? И не должны ли эти профсоюзы бюджетников превратиться в органы самоуправления каждого сегмента системы социального обеспечения, в который входили бы как сами рабочие, так и их клиенты, что позволило бы эффективнее её защищать?
Профсоюзы связаны определенным противоречием, всплывающим на поверхность в моменты отсутствия гарантий занятости: подавляющее большинство членов профсоюзов старается удержаться за свои рабочие места, но профсоюзы по своему определению не являются институтом для обеспечения занятости, помощи в трудоустройстве или сохранении должности. Их предназначение состоит в борьбе за условия труда на уже имеющихся рабочих местах. Эта проблема усугубляется еще и тем фактом, что отсутствие гарантии занятости подрывает возможность профсоюзов успешно делать то, что, как утверждается, они должны делать, — проводить переговоры. В общем, трудно представить себе профсоюзное возрождение в отсутствие возможности устроиться на достойную работу.
Серьезно отстаивать свои профессиональные интересы — значит признать, что сегодня радикализм снова приносит плоды. Для этого необходимо противостоять корпорациям по вопросам свободной торговли, дерегуляции рынков, направленной против рабочих гибкой приспособляемости, налоговой политики, контроля за движением капитала и, в особенности, контроля над банковской системой и распределения общественных доходов и сбережений. Это тем более верно, если вопрос касается не труда вообще, как абстрактного понятия, а его непосредственного влияния на социальное равенство и состояние окружающей среды.
… проблема — в том, что профсоюзники рассматривают социальные движения как «других», являющихся союзниками в политическом смысле, но зачастую не признают их как представителей тех частей рабочего класса, которые профсоюзы часто игнорируют. Центры рабочего действия, группы защиты прав иммигрантов, организации по борьбе с бедностью — все они представляют части рабочего класса, впавшие в нищету или застрявшие в тяжелом периоде. Очень многие социальные движения не «другие» в ином смысле: они сосредоточены на тех измерениях жизни рабочего класса, которые простираются за пределы рабочих мест (например, экологов, касающихся чистоты воздуха, которым дышат семьи рабочего класса и воды, которую они пьют, общественных групп, борющихся против закрытия больниц или школ, или требующих доступного жилья).
Понятие социальной справедливости универсально, а потому каждое прогрессивное социальное движение должно считать своей обязанностью противостоять всем возможным формам угнетения, будь оно классовым или нет, как на своей родине, так и в любой другой части света. Одним из важнейших аспектов интернационализма всегда была критика внешнего вмешательства какой бы то ни было страны во внутреннее развитие другой. И поскольку глобализация подталкивает отчаявшихся рабочих покидать свои страны в поисках средств к существованию, что приводит к тому, что они нанимаются на работу у нас, мы должны присоединиться к их борьбе за базовые права и справедливое обращение, так как они являются частью более широкого рабочего класса.
Вопрос об интернационализме провоцирует возникновение еще одной проблемы, более сложной и особенно актуальной для канадцев. Если учесть степень зависимости канадской экономики, политики и вооруженных сил от США, то как далеко в действительности смогут пойти канадские рабочие в том случае, если изменения не коснутся Соединенных Штатов? Существуют две ключевых точки зрения на эту дилемму. Первая заключается в том, что мы не сможем одержать победу, если бунт не вспыхнет одновременно и в других странах, и, прежде всего, в США, но ожидать того, что это случится само по себе, мы тоже не можем. Таким образом, нам необходимо начинать борьбу в том месте, где мы непосредственно находимся, даже если ради этого придется лишиться какой-то части своих доходов (отказаться от части благ). Вторая: наши нынешние взаимоотношения с Американской империей говорят о том, что наша стратегия должна быть направлена в том числе и на нивелирование (уменьшение, сокращение, освобождение от) этой зависимости. И это также должно носить классовый характер, а не национальный; в этом отношении главным противником является канадский бизнес.
В Америке, в частности, понятие «среднего класса» стало своего рода средством для исключения бедных чернокожих и иммигрантов-латиноамериканцев. Пока происходит подобное разделение пролетариата, представление о рабочих как о «среднем классе» ведет к присоединению объединенных в профсоюзы и относительно хорошо оплачиваемых рабочих к аморфной группе, в которую одновременно входят специалисты, предприниматели и руководители низшего звена, доход которых иногда достигает четверти миллиона долларов в год.
Таким образом, происходит искусственное разделение сфер проблем, которые потенциально касаются всех наемных работников: вопрос о чувстве собственного достоинства на рабочем месте и усилении угнетения увеличивающейся трудовой нагрузкой; реструктуризация экономики и отсутствие надежд и перспектив достойной работы для наших детей; угроза существованию таких важных для рабочих социальных сфер, как здравоохранение, качественное образование, пособия по безработице; несоответствующий реальным запросам уровень минимальной заработный платы; легализованная коррупция как в частном, так и в государственном секторе.
Перевод осуществлен Анной Гарибян и Евгением Омельченко
Полный текст доклада размещен здесь.
