Белорусская статистика может доказать что угодно, даже правду
Рынок труда Беларуси на первый взгляд выглядит стабильным и сбалансированным. Официальная статистика Белстата, опирающаяся на международную методологию МОТ, демонстрирует внушительный уровень занятости в 68% и довольно низкий уровень безработицы всего 2,6% во втором квартале 2025 года. Однако если проанализировать, возникает обоснованное сомнение в том, насколько эти цифры отражают реальную ситуацию.
Белстат формально соблюдает международные стандарты. Ежеквартальные обследования охватывают около 0,8% домохозяйств, респонденты проходят анкетирование согласно четким критериям МОТ — они должны быть без работы, активно её искать и быть готовыми приступить к ней в ближайшее время. Но формальная корректность не является гарантией адекватности картины.
Достаточно вспомнить, что в 2018 году уровень безработицы по этой же методике составлял 5,1%, а в 2024–2025 годах неожиданно рухнул до уровня 2,6–3,3%. Что это, результат успешной государственной политики или изменение методологических подходов к отбору респондентов? К тому же данные Белстата заметно расходятся с цифрами Минтруда, где безработица в 2018 году была зафиксирована всего на уровне 0,5%, поскольку министерство учитывает лишь тех, кто официально зарегистрирован. Это создает параллельную реальность, где один государственный орган видит армию безработных, а другой, едва ли не полную занятость.
Правда в том, что белорусская статистика попросту не способна учесть ту самую «серую» зону, где трудоустроенные не значатся в официальных реестрах, где зарплаты выдаются в конвертах, а трудовые отношения нигде не фиксируются. Согласно оценкам налоговых органов и независимых исследований, до 15–20% выплат в Беларуси проходят вне официальных каналов. Если учитывать этот теневой сектор, уровень занятости может вырасти до 74–75%, а вот официальная безработица, напротив, может оказаться заниженной. Скрытая безработица является дополнительным элементом, искажающим общую картину. Люди, потерявшие веру в эффективность службы занятости и прекратившие поиски, просто выпадают из поля зрения статистики. Если учесть хотя бы 2–3% таких «разочарованных» граждан, мы получим уже не 2,6%, а полноценные 5% безработных — цифру из 2018 года.
Проблема не только в числах. Подход МОТ, при всей его универсальности, имеет один существенный изъян, когда считает занятым даже того, кто работает хотя бы один час в неделю. В результате школьник, подрабатывающий летом на рынке, или пенсионер, ухаживающий за чьим-то садом, автоматически попадает в ряды «занятых». А ведь такая занятость — лишь суррогат полноценной работы. Так, среди молодежи 15–19 лет уровень занятости вроде бы составляет 6,9%, но если убрать временные и случайные подработки, остается около 5% реальной трудовой вовлеченности. У людей старше 55 лет картина ещё туманнее: официально занято 18,3%, но если исключить неполную занятость и скрытую безработицу, реальное вовлечение оказывается существенно ниже.
При использовании альтернативных методик подсчета — компонентная модель занятости, расчеты на основе административных данных или оценка экономически активного населения с учетом теневого сектора, картина меняется. По разным вычислениям, реальный уровень занятости может достигать 77–78%, в то время как безработица, наоборот, возрастает до 5%.
Статистика, как зеркало, отражает лишь то, что ей позволяют видеть. А между тем, за её рамками остается множество незарегистрированных рабочих мест, самозанятых, сезонных работников, фрилансеров, женщин в декрете, людей, совмещающих учебу с работой, и тех, кто не числится нигде, но каждый день трудится, чтобы прокормить семью. Поэтому Белстат отражает формальную реальность. Но реальный рынок труда — это не только таблицы и проценты. Это жизнь в её самой практичной форме с компромиссами, выживанием, неофициальными заработками и ежедневной борьбой за стабильность.
Очевидно, что Беларусь нуждается в более гибкой, глубокой и современной системе мониторинга занятости. Необходимо учитывать неформальную занятость, разделять полную и частичную загрузку, отслеживать настроения населения и включать в статистику тех, кто просто махнул рукой на официальные институты. Реальность за дверью кабинетов чиновников нередко говорит об обратном.
