Государственная служба на грани: как Трамп переформатировал федеральный аппарат

Сто дней, именно столько потребовалось Дональду Трампу во втором сроке президентства, чтобы начать кардинально перекраивать систему федерального управления США. Взяв курс на агрессивную экономию и демонтаж бюрократического «болота», его администрация запустила масштабную реформу, которая многим больше напомнила чистку.

Увольнения стали нормой, когда более 120 тысяч федеральных служащих оказались без работы или получили уведомления об увольнении. Для сравнения, ни одна другая отрасль экономики в 2025 году не понесла таких потерь. Под раздачу попали все: от новобранцев до опытных специалистов. Особое внимание было уделено тем, кто находился на испытательном сроке ‑ им не продлили контракты.

Самые громкие шаги — почти полное закрытие USAID и урезание на 70 тысяч человек Департамента по делам ветеранов. А ведь это 15% всего штата ведомства, работающего с людьми, которые отдали стране годы жизни и здоровья. На этом фоне появление нового  Департамент государственной эффективности (DOGE) под руководством Илона Маска выглядело как ирония судьбы. Задекларированная цель — сэкономить триллион долларов. Фактический результат к маю — лишь 150 миллиардов. Масштаб намерений явно не совпал с реальностью.

Но настоящая буря разразилась после подписания указов, радикально упрощающих процедуру увольнения. Новая категория работников — Schedule Policy/Career, по сути, лишила десятки тысяч сотрудников защиты закона. «At-will employment» теперь уволить можно без объяснения причин. Такая атака на гражданскую службу вызвала шквал протестов и судебных исков. Профсоюзы заявили о подрыве самой сути системы, основанной на заслугах, а не лояльности.

Все это происходило на фоне откровенного пренебрежения к самой идее государственной службы. Трамп неоднократно называл федеральных работников «ленивыми» и «неэффективными», а его приближённые откровенно заявляли о цели «напугать бюрократов настолько, чтобы им расхотелось идти на работу».

Результаты не заставили себя ждать. Уровень государственных услуг стал стремительно падать. Так, возникли задержки рейсов и нехватка диспетчеров. Произошли отмены программ защиты шахтёров. Социальные службы начали закрывать отделения, а доступ к пенсионным выплатам стал серьёзным квестом для пожилых граждан. Международные программы помощи прекратились вместе с закрытием USAID.

Правовая борьба против этих инициатив разгорелась с новой силой. Профсоюзы подали в суды иски, оспаривая законность введения новых классификаций работников и отмену коллективных договоров. Конгресс между тем рассматривает инициативы по урезанию пенсионных программ для госслужащих, в том числе, введение дополнительных взносов. Всё это часть большого плана по пересмотру роли государства в жизни граждан.

Не обошлось и без атак на академическую свободу. Когда Министерство внутренней безопасности под руководством Кристи Ноем отозвало у Гарварда разрешение принимать иностранных студентов, университет подал иск, заявив, что это решение основано на ложных обвинениях. Письмо президента Гарварда А. Гарбера вызвало широкий общественный резонанс. В нём он осудил действия властей как незаконные и разрушительные. По сути, Гарварду пригрозили изгнанием тысяч студентов по формальным признакам, не дав даже времени на разбирательства.

Тем временем альтернативный подход к реформам всё же был. Администрация общих служб (GSA) предложила мирный путь ‑ бонусы за предложения по экономии. Это напоминало программу Альберта Гора 1990-х, когда оптимизация произошло изнутри, с участием самих госслужащих. Но в условиях тотального давления такая инициатива осталась в тени.

Что же мы имеем? Многочисленные увольнения, слом трудовых гарантий, снижение качества услуг и правовые баталии. Реформа, задуманная как шаг к эффективности, стала источником нестабильности. Судьба этих изменений теперь зависит не только от решений судов, но и от способности общества отстоять то, что ещё вчера казалось незыблемым — доверие к государству и его служащим.