Хлеб и кровь: как войны рождают голод, а бедность удерживает его живым

В XXI веке голод перестал быть следствием неурожая. Он стал оружием, инструментом политического давления и показателем глобальной несправедливости. Мир, в котором треть всей произведённой пищи выбрасывается, а сотни миллионов людей ложатся спать голодными, оказался в ловушке собственных противоречий.

Последний Глобальный доклад о продовольственных кризисах (GRFC 2025) фиксирует тревожную реальность, в которой около 295 млн. человек в 53 странах страдают от острой нехватки продовольствия, а 1,4 млн. уже живут на грани выживания в условиях катастрофического голода, классифицируемого по шкале IPC как фаза 5. Эти люди не абстрактная статистика, а жители сектора Газа, Судана, Южного Судана, Йемена, Гаити и Мали, где хлеб давно перестал быть символом достатка и стал мерилом жизни.

Голод сегодня рождается не из пустых амбаров, а из огня и пепла войн. Там, где звучат выстрелы, молчит земля. В Судане, раздираемом внутренним конфликтом между армией и вооружёнными формированиями, миллионы людей оказались отрезаны от продовольствия и питьевой воды. В лагерях Дарфура и Хартума фиксируются случаи смерти от истощения, а международные организации впервые с 2020 года подтвердили факт голода на отдельных территориях. Южный Судан, где война и бедность стали хроническим диагнозом  балансирует на грани катастрофы. Риск голода сохраняется в нескольких округах, где вооружённые столкновения, наводнения и неурожай совпали с исчезновением гуманитарной помощи. Здесь борьба идёт не за нефть и власть, а за глоток чистой воды и горсть зёрен.

В секторе Газа голод стал воплощением осады: разрушенная инфраструктура, дефицит топлива и продовольствия, перебои в поставках гуманитарных грузов довели тысячи семей до отчаяния. Весной 2024 года эксперты предупреждали о неминуемом наступлении голода, и хотя временное увеличение помощи отсрочило катастрофу, риск остался. К началу 2025 года из-за сокращения гуманитарных поставок и возобновления боёв жители Газы вновь оказались на грани вымирания.

Война и голод всегда идут рядом, поддерживая друг друга, как два лика одной трагедии. Конфликт разрушает доступ к пище, когда поля заминированы, дороги разбиты, фермеры покидают свои дома или погибают, а посевы гибнут под снарядами. Бедность лишает выбора. Миллионы семей в кризисных странах вынуждены питаться один раз в день, продавать скот и семена, чтобы дожить до завтра, но именно этим шагом они обрекают себя на ещё более глубокий голод в будущем.

По данным GRFC, в странах, где идут боевые действия, вероятность массового голода в пять раз выше, чем в мирных регионах. К этому добавляется климатический удар в виде засух, наводнений и экстремальной жары. В Африке и на Ближнем Востоке изменение климата превращает даже относительно благополучные территории в зоны риска, где каждый неурожай становится вопросом жизни и смерти.

На фоне этих катастроф ситуация в Восточной Европе кажется иной, но она тесно связана с глобальным кризисом. В Украине, по данным отчёта, около 5 млн. человек продолжают испытывать острую продовольственную незащищённость, хотя ситуация улучшилась по сравнению с предыдущим годом. Сельское хозяйство страны ослаблено войной. Разрушены фермы, энергетические сети и логистика, миллионы гектаров земель заминированы или заброшены. Фермеры, оставшиеся на линии фронта, выживают вопреки всему, переходя на менее затратные культуры, но себестоимость растёт, а прибыль падает. Несмотря на то, что в 2024 году экспорт зерна почти достиг довоенного уровня, устойчивость аграрного сектора остаётся хрупкой иллюзией. В центральных и восточных областях 60 % семей живут ниже прожиточного минимума, а многодетные и одинокие матери чаще других оказываются в зоне нищеты.

Россия, напротив, укрепляет статус крупного экспортёра зерна, но этот успех имеет обратную сторону. Рост цен на продукты питания внутри страны делает еду менее доступной для бедных слоёв населения. Богатые регионы живут в избытке, тогда как отдалённые территории Сибири и Дальнего Востока экономят на хлебе. Импортозамещение и субсидии не решают проблему неравенства, а лишь скрывают её за фасадом цифр.

Беларусь тоже переживает непростые времена. Санкции против калийной промышленности, рост цен на топливо и логистику подрывают сельское хозяйство. В глубинке всё чаще фиксируется скрытый дефицит продовольствия, который не попадает в официальную статистику. Продовольственная независимость здесь скорее политический лозунг, чем реальность.

Все эти истории, такие разные по географии и масштабу, объединяет одно — хлеб как символ выживания. Он больше не просто пища, а метафора человеческой стойкости и одновременно уязвимости. Когда человек теряет доступ к хлебу, он теряет не только сытость, но и надежду, достоинство, саму жизнь. Голод в наше время — это не случайность и не природная неизбежность, а итог человеческих решений: решений воевать, спекулировать, игнорировать.

Мы живём в мире, где технологии позволяют накормить всех, но политическая воля делает это невозможным. Гуманитарные бюджеты сокращаются, помощь не доходит до нуждающихся, а богатые страны спорят о квотах и пошлинах, вместо того чтобы открыть склады. Войны продолжаются, а вместе с ними растёт тень голода, тихого и незаметного, но беспощадного. Там, где когда-то пахали поля, сегодня роют окопы. Там, где звучал смех детей, теперь слышен только ветер.

Хлеб — это мир. И пока человечество не научится беречь хлеб, оно не научится беречь самого себя. Войны можно оправдать политикой, но голод не оправдывает никто. Голод — это суд, который история выносит цивилизации, потерявшей человеческое лицо.